Поймай меня, если сможешь или бег по кругу ОТ отношений
Настоящая близость всегда связана с большим риском. В этом ее парадокс: наличие тесных эмоциональных связей необходимо для счастья, но никто не может гарантировать, что одна из них не причинит сильную боль.
Иногда кажется, что слишком сильное чувство способно поглотить личность влюбленного, а порой нас парализует страх оказаться слишком зависимыми или потерять того, кто стал так дорог.
Эти сомнения вполне нормальны до тех пор, пока они не мешают строить полноценные отношения, — но в некоторых случаях они захватывают власть над жизнью человека, заставляя его снова и снова избегать сильных чувств и привязанностей.
Как возникает контрзависимость и можно ли ее победить?
Абонент временно недоступен
Многие истории сложных отношений не обходятся без загадочного и противоречивого героя (или героини).
Такие люди производят приятное впечатление и сами проявляют неподдельную симпатию к тем, кто их по-настоящему зацепил, но когда дело доходит до подлинной эмоциональной близости, вчерашний нежный друг превращается в холодное и отчужденное существо, стремящееся увеличить дистанцию и отказывающееся признавать важность уже сложившихся отношений.
Он не хочет говорить на личные темы и тратит очень много свободного времени на занятия и увлечения, никак не связанные с партнером, откровенно флиртует с кем-то на стороне, а в самых тяжелых случаях — даже избегает прикосновений.
Что-то явно пошло не так, но почему и в какой момент?
Обычно партнеры таких персонажей склонны искать причину в себе, но скорее всего, эта проблема началась задолго до их знакомства.
Созависимость — это нарушение привязанности, при котором человек зацикливается на партнере и делает его центром мироздания.
Способность вступать в близкие отношения с другими людьми и в то же время оставаться самодостаточным, обеспечивающая здоровое социальное поведение в дальнейшем, формируется в раннем детстве — в процессе перехода от психологического слияния с матерью в младенчестве к разделению с ней в возрасте 2–3 лет.
И если в этот период ребенок получает психологическую травму, эти механизмы могут дать серьезный сбой, который проявится и во взрослой жизни.
Логично предположить, что если существует одна крайность — созависимые люди, которым не хватает самодостаточности, есть и другая — те, кто с трудом вступает в близкие отношения.
Этот тип нарушений обычно называется контрзависимостью, или аддикцией избегания. Но стоит помнить о том, что нарушения привязанности — это именно спектр с разными оттенками и степенью проявления нарушений. Не нужно воспринимать созависимость и контрзависимость как черно-белую дихотомию без нюансов.
У меня вызывает жуткое сопротивление сам термин «контрзависимость» — как будто бы при его помощи взяли и сбалансировали другой полюс «зависимость». И получился такой биполярный конструкт, с одной стороны которого полное слияние и полное избегание близости — с другой, с набором противоположных поведенческих проявлений.
Например, созависимое поведение по Уайнхолдам проявляется в «уязвимости и ранимости», а контрзависимое — «в силе и твердости». И такая классификация вызывает у меня массу вопросов. Ведь в экзистенциальной психологии и психотерапии сила духа как раз и выражается в способности принять свою слабость, свое несовершенство, свои возможности и ограничения.
В основе стремления к слиянию (созависимые отношения) и к избеганию близости лежит одно и то же чувство — человек чувствует себя весьма уязвимым, он постоянно чувствует угрозу. Только это чувство угрозы про разное.
В случае созависимых отношений человек чувствует себя уязвимым, находясь наедине с собой, ему нужен кто-то рядом, чтобы через отношения идентифицировать себя.
Фактически другой человек нужен в функции зеркала, в котором можно отразиться и понять «я есть, я хороший». Или, наоборот, «я есть, но я плохой».
В случае контрзависимых отношений есть уязвимость другого рода — боязнь быть непринятым, отвергнутым, страх подойти близко и обжечься. Что, вполне возможно, случалось не один раз в разных отношениях. Это действительно очень страшно — снова приблизиться к тому, что угрожает. Можно ли это назвать силой и твердостью? В моем понимании — нет. И это тоже про отказ от себя.
А еще на отказ от собственной жизни в разных формах можно посмотреть немного под другим углом зрения. Жизнь интересами и потребностями других людей (или уход в работу) иногда бывает неосознанным бегством от сближения с собой.
Когда начинаешь приближаться к себе, то на поверхности появляется много эмоций из-за прошлого травмирующего опыта, который не пережит и вытеснен. Способа сделать так, чтобы не болело, и тогда, и сейчас нет. А так хочется, чтобы не болело! И тогда любая из этих форм поведения может быть пригодной для избегания боли — либо жизнь в слиянии, либо бегство от близости.
Что же должно произойти, чтобы к сознательному возрасту человек стал проявлять ярко выраженные признаки контрзависимости? Однозначного ответа на этот вопрос нет, но возможны разные варианты.
Первый — слишком контролирующие родители, не дающие малышу обрести желанную самостоятельность. В результате ребенок начинает ассоциировать близкие отношения с несвободой, давлением и страхом потерять себя и «зацикливается» на отстаивании собственной независимости. Этой модели он продолжает следовать и во взрослых отношениях.
Второй вариант — противоположный: разделение с матерью, наоборот, произошло слишком рано, до того, как ребенок оказался к этому готов. Либо он просто недополучал тепла и внимания со стороны кого-то из родителей (или обоих).
В этом случае отношения ассоциируются с болью потери и возможным отвержением. А значит, лучше ни к кому не привязываться или бросать дорогого человека первым, до того, как он сам тебя отвергнет.
«Как показали наши клинические исследования, — пишут психологи Берри и Дженей Уайнхолд в книге «Бегство от близости», на данный момент самой известной зарубежной работе по теме контрзависимости, — наиболее частой причиной возникновения созависимости и контрзависимости является травма, связанная с развитием, вызванная едва различимым нарушением связи между родителем и ребенком, которая подразумевает недостаток или отсутствие эмоциональной настроенности.
Если эту разобщенность не выявить и не преодолеть, возникает привычка к изоляции и безучастности, которые могут оказать серьезное влияние на отношение к близости во взрослом возрасте».
Некоторые психологи также считают, что проблема может быть и в излишне эмоциональном и непредсказуемом поведении родителей (чаще всего, матери; проблемы, связанные с контрзависимостью, чаще возникают у мужчин) — у ребенка складывается впечатление, что чувства и эмоции всегда приводят к опасному хаосу, поэтому лучше их контролировать.
Кроме того, современное общество поощряет контрзависимое поведение — высоко ценится индивидуальность, молодые люди учатся быть (или хотя бы выглядеть) самодостаточными, сильными и сдержанными и часто стесняются проявлять уязвимость или признать, что они нуждаются в ком-либо. В отношениях приоритетом становится личный комфорт, а серийная моногамия многим кажется более жизнеспособным вариантом, чем традиционная модель семьи.
В любом случае аддиктам избегания ничто человеческое не чуждо — в глубине души они тоже боятся одиночества. Но этот страх они осознают намного хуже, чем свой страх перед близостью.
И уж тем более не понимают его причин, растущих из детства, — ведь дети всегда верят, что их родители действуют из лучших побуждений и склонны оправдывать или вытеснять из памяти негативный опыт.
Бег по кругу
Поскольку людям с контрзависимостью сложно самореализоваться в близких отношениях, они с удвоенной силой вкладывают энергию в другие сферы жизни (карьеру или увлечения) и стремятся производить на окружающих хорошее впечатление.
Сложно заметить подвох — на начальной стадии отношений аддикт избегания действительно очарован своим партнером и очень старается ему понравиться.
Проблема возникает позже, когда обнаруживается, что человек с нарушениями привязанности одинаково искренен как в желании проводить вместе время, смотреть на звезды и говорить обо всем на свете, так и в стремлении сбежать или оттолкнуть спутника потом, когда все зайдет слишком далеко.
«Слишком далеко» — понятие относительное, и невозможно привязать к нему какой-то формальный рубеж вроде третьего свидания, знакомства с родителями или совместного съема жилья. «Слишком далеко» для одного может оказаться там, где для другого настоящая близость еще и не начиналась.
Кто-то может даже вступить в брак, но и там поддерживать определенную эмоциональную дистанцию, а у кого-то начинается приступ тревоги уже на второй неделе отношений.
Единственный критерий — и он очень субъективен — на определенном этапе контрзависимый человек перестает чувствовать себя в безопасности.
Это может быть связано с каким-то реальным давлением со стороны партнера — например, требованием наконец определить статус отношений. Но необязательно: для того, чтобы однажды проснуться в холодном поту, некоторым достаточно почувствовать себя немного менее самодостаточными, чем раньше.
Слишком пылкий взгляд, слишком задушевный разговор, слишком жалко расставаться после проведенного вместе уикенда — и вот ты уже одной ногой в ловушке чувств, которая, как подсказывает подсознание, ничего, кроме страданий, не принесет.
Поэтому лучше утвердить свои границы, оттолкнув спутника прямо сейчас, пока все не привело к катастрофе.
Сознательно вся эта логическая цепочка, чаще всего, не отслеживается — человек чувствует необъяснимый дискомфорт (нарушение личной целостности, потерю себя, несвободу, ощущение, что кто-то поглощает его энергию) и пытается его как-то рационализировать, не докапываясь до истинной сути вещей.
Для партнера это тем более болезненно, чем менее он был навязчив в реальности — мало кому хочется чувствовать себя назойливым воздыхателем. Человек, склонный к рефлексии, в этот момент начнет сомневаться: «А не допустил ли я какой-то ошибки? А не был ли я действительно слишком настойчив?»
Дальше все зависит от готовности бороться за строптивый объект чувств. Созависимые люди втягиваются в такие отношения чаще, потому что периодическое отторжение со стороны партнера их не останавливает — оно отвечает их собственному неосознаваемому страху близости.
В результате отношения превращаются в циклический процесс: почувствовав угрозу, контрзависимый отталкивает партнера, но, отбежав на безопасную дистанцию, снова начинает по нему скучать.
Партнеру тяжело, но, снова поверив в свою нужность, он возвращается — с надеждой, что его больше не оттолкнут.
Но при этом неверно считать, что созависимые и контрзависимые люди непременно обречены быть вместе как пара противоположностей. Бывают случаи, когда один и тот же человек в разных отношениях проявляет черты то созависимости, то контрзависимости.
Иногда два человека со склонностью к созависимости вступают в отношения и один начинает настолько подавлять другого, что тот начинает учиться отстаивать свое личное пространство. Или пара независимых и самодостаточных может организовать прочный союз, не отягощенный излишней эмоциональной близостью. В общем, тут нет универсальных сценариев и жестко зафиксированных конструкций — хотя известный психиатр, основатель современной аддиктологии Цезарь Короленко, отмечал в своих работах, что любовные аддикты и аддикты избегания чаще всего притягиваются именно друг к другу, расценивая других людей как «неинтересных».
Необходимая для человека с контрзависимостью дистанция может выстраиваться разными способами. Как правило, он не очень любит говорить о чувствах — внезапно проявив нежность, либо снова замыкается в себе, либо спешит снизить градус сентиментальности какой-нибудь саркастичной репликой. Кроме того, он старается не слишком раскрывать себя и в общении на другие темы.
Он специально ограничивает время, проводимое со значимым человеком, и стремится заполнить свою жизнь разными делами и увлечениями, которые в случае чего могут отвлечь его от слишком сильной привязанности. Такие люди могут изменять вполне устраивающему их партнеру только для того, чтобы сохранить «внутреннюю свободу» и чувствовать возможность выбора.
Тут важно понимать, что в отличие от других «проблемных возлюбленных» — например, перверзных нарциссистов, —человек с контрзависимостью не собирается хладнокровно играть с чьими-либо чувствами для того, чтобы потешить свое самолюбие.
Хотя ему (как и любому нормальному человеку) приятно чувствовать себя нужным и любимым, постоянный маятник «ближе-дальше» для него — вынужденная попытка усидеть на двух стульях: не потерять того, кто уже стал дорог, и при этом не попасть в пугающую мясорубку неконтролируемых чувств.
Но при определенной работе над собой (не без помощи психотерапевта) и поддержке со стороны близких у аддикта избегания есть шансы исправить ситуацию.
Возможные решения
Будучи серьезной проблемой, контрзависимость не является официально признанным психическим расстройством. Психотерапевт может предположить наличие этой проблемы у пациента, исходя из его же показаний или показаний его близких.
Вот основные признаки нарушения, составленные психологами Берри и Дженей Уайнхолд:
• трудности в сближении с людьми и сохранении близости в интимных отношениях
• склонность после разрыва отношений считать бывших партнеров плохими или порочными
• трудности в переживании чувств (кроме гнева и досады)
• боязнь контроля со стороны других людей
• привычка говорить «нет» новым идеям, предложенным другими
• противодействие попыткам сближения и чувство тревоги при близких отношениях
• постоянная боязнь допустить ошибку, желание быть безупречным и требование того же от других
• отказ от помощи, даже если она реально нужна
• боязнь того, что другие люди отвернутся от вас, если вы проявите свои слабости и страхи
• трудоголизм или большая загруженность увлечениями, развлекательными мероприятиями или другими делами.
Что делать, если вы обнаружили у своего партнера черты контрзависимости и вам кажется, что это негативно влияет на отношения?
Во-первых, не стоит слишком сильно полагаться на самодиагностику — прежде чем навешивать ярлыки, лучше проконсультироваться с семейным психотерапевтом.
Во-вторых, стоит честно сказать себе, чего вы хотите от этих отношений. И если существующее положение дел вас не устраивает, не стоит с ним мириться.
Распространенный в Сети совет — попробовать удержать «неуловимого», создавая впечатление, что вы ни на что не претендуете и сами ему целиком не принадлежите.
Всячески подчеркивать свои границы, сдерживать сентиментальные порывы и жить своей насыщенной жизнью, ограничивая количество встреч и проявления привязанности. Формально эти приемы, скорее всего, сработают — у контрзависимого меньше поводов сбежать от такого партнера. Но стоит задуматься над тем, как долго вы можете выдержать такую игру и в чем вообще смысл отношений, если сохранять их в таком виде.
Даже если вы верите, что человек «ваш» и все может получиться, участвовать в спасении отношений должны оба — партнер должен начать осознавать проблему и согласиться над ней работать.
В этом случае совместные занятия с психотерапевтом могут дать неплохой результат. Если партнер отказывается признать, что с ним что-то не так, ваши единоличные усилия вряд ли могут привести к хеппи-энду.
Тем, кому контрзависимый партнер попадается уже не первый раз или вообще вы встречаете подобных персонажей с завидной регулярностью, имеет смысл сходить к психотерапевту и разобраться с собой — почему вам нравятся именно такие люди?
